«Ананта не жилец, время его кармы в этой жизни истекло». Эти безжалостные слова достигли моего внутреннего сознания, когда однажды утром я сидел в глубокой медитации. Вскоре после вступления в Орден Свами я посетил место своего рождения Горакхпур в качестве гостя старшего брата Ананты. Внезапная болезнь приковала его к постели, и я с любовью ухаживал за ним.
Мрачное внутреннее заявление наполнило меня печалью. Я почувствовал, что больше не могу оставаться в Горакхпуре только для того, чтобы увидеть, как на моих глазах умирает брат, а я ничем не могу помочь. При весьма критическом отношении ничего не понимающих родственников я оставил Индию с первым попавшимся судном, совершавшим круиз вдоль берегов Бирмы и по Китайскому морю в Японию. Я остановился всего на несколько дней в Кобе. На сердце было слишком тяжело, чтобы заниматься осмотром достопримечательностей.
На обратном пути в Индию судно зашло в Шанхай. Там корабельный врач доктор Мишра провел меня по нескольким антикварным лавкам, где я выбрал разные подарки для Шри Юктешвара, своей семьи и друзей. Для Ананты приобрел большой сувенир из резного бамбука. Едва китаец подал его мне, как я выронил сувенир на пол, воскликнув: «Я купил это для моего дорогого умершего брата!»
Меня охватило какое-то ясное сознание, что его душа только что освободилась, уйдя в Бесконечность. Палка при падении символично резко треснула, и я со слезами написал на бамбуке: «Для моего любимого Ананты, ныне отошедшего».
Мой спутник, доктор Мишра, наблюдал происходящее с сардонической усмешкой.
– Сдержите слезы, – заметил он. – Зачем их лить, прежде чем вы не убедились, что он действительно умер?
Когда наше судно прибыло в Калькутту, рядом вновь был доктор Мишра. На пристани меня встретил младший брат Бишну.
– Я знаю, что Ананта ушел из этой жизни, – сказал я Бишну прежде, чем тот заговорил. – Скажи, пожалуйста, нам с доктором, когда это случилось?
Бишну назвал ту самую дату, когда я покупал в Шанхае сувениры.
– Вот это да! – воскликнул доктор Мишра. – Что можно сказать по этому поводу? Профессора должны добавить к медицинскому курсу, который и так уже довольно велик, годичный курс по изучению телепатии!
Когда я вошел в наш дом, отец тепло обнял меня.
– Ты приехал, – сказал он нежно. Две крупных слезы катились по его лицу. Обычно сдержанный, он никогда не проявлял ко мне таких знаков привязанности. Внешне суровый, внутренне он был мягкосердечен, как мать. В семейных отношениях он соединял в себе и отца, и мать.
Вскоре после смерти Ананты моя младшая сестра Налини, исцелившись божественным образом, была возвращена от врат смерти. Прежде чем рассказать эту историю, я немного коснусь некоторых предшествующих эпизодов ее жизни.
В детстве наши взаимоотношения с Налини были не из лучших. Я был очень худ, она еще худее. По какому-то неосознанному побуждению, которое психиатрам нетрудно будет распознать, я частенько дразнил сестру, называя ходячим скелетом. Ее резкие ответы были тоже проникнуты черствой прямотой раннего детства. Иногда вмешивалась мать: легким шлепком мне по уху, как старшему, она на время прекращала ссору.
Прошло время, Налини была помолвлена с молодым калькуттским врачом Панчаноном Босом. Тщательно разработанные брачные церемонии были совершены в надлежащее время. В свадебную ночь я присоединился к большой веселой компании родственников в гостиной нашего калькуттского дома. Жених, расположившись рядом с Налини, опирался на огромную златопарчовую подушку. Увы! Пышное из пурпурного шелка сари не могло скрыть ее угловатости. Прикрывшись подушкой, я подбадривающе улыбнулся новому зятю. До дня брачной церемонии он никогда не видел Налини и, наконец, узнал, что получает в брачной лотерее.
Уловив мое сочувствие, доктор Бос незаметно указал на Налини и шепнул мне на ухо:
– Скажи-ка, что это такое?
– О, доктор, – ответил я, – это вам скелет для изучения! – Мы с зятем скорчились от смеха, с трудом сохраняя должное приличие пред собравшимися родственниками.
С годами доктор Бос полюбился нашей семье. При любой болезни все обращались к нему. Мы стали верными друзьями и часто вместе шутили. Обычно в качестве мишени была Налини.
– Это какой-то замысловатый медицинский курьез, – однажды заметил зять. – На твоей тощей сестре я перепробовал все: рыбий жир, масло, солод, рыбу, яйца, мясо, тонизирующие средства. А она не поправилась и на сотую долю дюйма. – Мы оба расхохотались.
Через несколько дней я зашел к Босу домой. Дело, приведшее меня, заняло всего около пяти минут, после чего я собрался уйти, и, как казалось, Налини меня не заметила. Дойдя до входной двери, я услышал ее мягкий, но повелительный голос:
– Пойди сюда, брат. Не думай сбежать от меня на сей раз. Я хочу с тобой поговорить
Я поднялся в ее комнату. К моему удивлению, она была в слезах.
– Милый брат, – сказала она, – давай оставим старые ссоры. Я хочу стать такой, как ты, во всех отношениях. – И с надеждой добавила: – Ты теперь выглядишь крепким, помоги мне, пожалуйста. Муж ко мне не подходит, а я его так люблю. Более того, даже если я останусь худой
Просьба ее глубоко тронула мое сердце. Наша новая дружба неуклонно крепла, однажды она попросила меня принять ее в ученицы.
– Обучи меня, как тебе нравится. Я перелагаю свою надежду с тонизирующих средств на Бога. – Она собрала все лекарства и вылила их в канализацию.
Чтобы испытать ее веру, я потребовал исключить из пищи всяческое мясо, рыбу и яйца. Несмотря на значительные трудности, спустя несколько месяцев, в течение которых Налини строго придерживалась множества различных предписаний, намечаемых мной, соблюдая вегетарианскую диету, я зашел к ней.
– Сестренка, ты добросовестна в соблюдении духовных предписаний, а поэтому время твоего вознаграждения близится, – я озорно улыбнулся. – Сколь полной тебе хочется быть, – как наша тетка, что много лет не видит своих ног?
– Нет! Я хочу быть такой, как ты.
– Милостью Божией, поскольку я всегда говорил правду, и теперь скажу истинно
Эти слова, сказанные от всего сердца, сбылись. Через тридцать дней вес Налини сравнялся с моим. Новая округлость была прелестной, и муж влюбился в нее по уши. Их брак, начавшийся так неблагоприятно, обернулся идеальным благополучием.
По возвращении из Японии я узнал, что в мое отсутствие Налини заболела брюшным тифом. Кинувшись к ней, я был поражен, найдя ее высохшей, подобно скелету. Она была в бреду.
– Пока ее разум не помутился от болезни, – рассказал мне зять, – она часто говорила: «Если бы здесь был брат Мукунда, со мной бы этого не случилось». – И в отчаянии добавил: – Врачи и я сам не видим никакой надежды. Длительное тифозное состояние осложнилось кровавым поносом.
Я начал сотрясать небо и землю своими молитвами. Наняв в сиделки одну женщину, наполовину англичанку, наполовину индианку, которая действовала в полном согласии со мной, я применил к сестре разные йогические методы лечения. Кровавый понос прекратился.
Но доктор Бос, лишь мрачно покачав головой, сказал, что у нее просто больше нет крови, чтобы ее терять.
– Она поправится! – твердо возразил я. – Через семь дней ее тиф пройдет.
Через неделю я с трепетом увидел, что Налини открыла глаза и взглянула на меня нежным взглядом, по которому видно было, что она меня узнала. С того дня она быстро поправлялась. Хотя ее обычный вес и восстановился, но на ней запечатлелся грустный отпечаток почти роковой болезни – у нее были парализованы ноги. Индийские и английские специалисты признали ее безнадежной калекой.
Непрерывная борьба за ее жизнь, которую я вел своими молитвами, истощила меня. Я отправился в Серампур просить помощи у Шри Юктешвара. После моего рассказа о состоянии Налини в его глазах отразилась глубокая радость.
– Ноги твоей сестры станут нормальными через месяц. – И добавил: – Пусть она носит на руке браслет с непросверленным жемчугом в два карата на ремешке.
Я простерся у его стоп с чувством радостного облегчения:
– Господин, вы же учитель, достаточно и слова, что она поправится. Но если вы настаиваете, я немедленно достану жемчуг.
– Да, сделай это, – кивнул он и перешел к точному описанию физических и психических черт Налини, которой никогда не видел.
– Учитель, – спросил я, – разве это астрологический анализ? Вам же не известен ни день, ни час ее рождения.
Шри Юктешвар улыбнулся:
– Существует более глубокая астрология, независимая от показаний календарей и часов. Всякий человек является частью Творца, или Человека Космического, он обладает небесным телом, равно как земным. Глаз человеческий видит физическую форму, но внутреннее око проникает значительно глубже – до самой вселенской модели, интегральной и индивидуальной частью которой является человек.
Я вернулся в Калькутту и приобрел для Налини жемчуг
Сестра попросила меня передать моему гуру сердечную благодарность. Он молча выслушал переданное. Но когда я уходил, учитель сделал замечание полное смысла:
– Многие врачи говорили твоей сестре, что она никогда не сможет иметь детей. Убеди ее, что в течение нескольких лет она родит двух дочерей.
Через несколько лет Налини, к своей радости, родила девочку, за которой еще через несколько лет последовала другая.