Дурная карма и адский огонь

Небесный Отец не может отправить своих детей на веки вечные в ад за те ошибки, которые они совершали в течение своего краткого пребывания на Земле. Если они злоупотребляют данной им Богом независимостью, то должны страдать от материальных последствий собственных злых деяний и вознаграждать себя за свою добрую карму и благодетельные поступки. Люди, которые совершают неправильные поступки, следуют злым наклонностям, которые кроются в голове и в любой момент готовы прорваться наружу жестоким страданием. Эти потаенные дурные наклонности, или адские огни, после смерти души с дурной кармой переходят в астральный мир. Души в загробном мире не имеют физических ощущений, и их не может сжечь адское пламя. Но психическая агония может терзать души с дурной кармой еще сильнее яростного адского пламени. Слово «ад» происходит от англосаксонского корня «helan» («утаивать»). Его греческий корень – «helios» («солнце» или «пламя»). Поэтому выражение «адское пламя» очень хорошо описывает внутреннее пламя агонии, возжигаемое от скрытых наклонностей, которые формируются в земной жизни или в астральном мире. Подобно тому, как в час бодрствования убийца терзается угрызениями дурной совести и испытывает подсознательный ужас во сне, он так же страдает от яростных мук в сонном состоянии смерти. Милосердный Отец никогда не осудит душу на вечное пламя за временные ошибки на Земле, потому что она сотворена по Его образу и подобию. Идея вечного наказания бессмысленна. Ведь душа навеки сотворена по образу Бога. Даже миллионы лет греха не изменят ее вечной, Божественной природы. Это заблуждение об адском огне порождено свирепой яростью человека из-за злых поступков его братьев.

Как я познакомился с ортодоксальным верующим в адский огонь 

Однажды я познакомился со стариком, который жил возле Сиэтла. Я сидел на берегу, созерцая бескрайние просторы океана. Вдруг мое радостное состояние пошло на убыль, я проголодался и пошел на ближайшую ферму, чтобы купить себе вишни. Розовощекий хозяин выглядел очень счастливым человеком и принял меня радушно. Вдруг на меня снизошел Божественный порыв, и я сказал ему: «Друг, ты кажешься счастливым, но в тебе чувствуется скрытое страдание». Он спросил: «Ты видишь будущее?» Я ответил: «Нет, но я рассказываю людям, как исправить его». Затем он сказал: «Все мы грешники, и Господь бросит наши души в адский пламень и серу». Я ответил: «Как может незримая и бесплотная душа человека гореть в адском пламени?» Я удивился, когда он сердито повторил: «Все мы сгорим в пламени». Я возразил: «Разве Бог отправил вам телеграмму, что Он сожжет нас в адском пламени?» Старик еще больше взволновался. Чтобы успокоить его, я сменил тему разговора и спросил: «Ваш порочный сын причиняет вам несчастье?» Мои слова удивили его, и он признался, что не в силах наставить своего сына и считает его неисправимым человеком. Эта печаль жгла его подсознание, как адский огонь. Я сказал: «У меня есть лекарство, которое может исцелить вас». Глаза старика радостно засияли, и он улыбнулся. Потом я с некой загадочностью, словно открывал великую тайну, прошептал ему: «У тебя есть большая печь с жаровней?» «Конечно есть, – сказал он и тут же с подозрением спросил: – На что ты намекаешь?» «Не беспокойся, – сказал я ободряюще. – Мое предложение положит конец всем твоим бедам». Окончательно успокоившись, он ответил: «Продолжай». «Итак, – сказал я. – Раскали эту печь с жаровней докрасна. У тебя есть крепкая веревка и два надежных друга, которые тебя не выдадут?» Он ответил: «Конечно есть». Затем я сказал: «Позови сюда своего сына. Вместе с друзьями свяжи ему руки и ноги и брось в раскаленную печь». Старик был вне себя от ярости! Погрозив мне кулаком, он закричал: «Ты – мерзавец! Слыханное ли это дело, чтобы отец сжег в печи своего сына, пусть даже самого порочного?» Я спокойно возразил: «Именно это я ожидал от тебя услышать. Откуда у тебя, у человека, мог взяться этот инстинкт любви, как не от Небесного Отца? Ты – отец, и ты возненавидел жестокую мысль, что можно сжечь своего родного сына заживо и освободить его и себя от страданий. Как ты мог подумать, что Небесный Отец, чья любовь бесконечно выше твоей и Который создал родительскую любовь, может сжечь Своих собственных детей в адском серном пламени?» Глаза старика увлажнились слезой раскаяния. Он воскликнул: «Теперь я понимаю, что Небесный Отец – это любящий Бог!» Мы наказываем самих себя своими злыми поступками и вознаграждаем себя добрыми поступками. Грех не изменит души. Мы, сотворенные по образу Бога, можем заблудиться в джунглях зла, но сколько бы ни было у нас грехов, они не изменят нашей вечной и Божественной природы. Грех – это короста, которая покрыла собой совершенную и вечную душу, сотворенную по образу Бога. Но медитация счищает эту коросту, и под ней обнаруживается совершенная душа.