Но трудно найти мудрого Махатму –
того человека, который говорит:
«Все есть Васудева!»
Этот отрывок из Бхагавадгиты в переводе сэра Эдвина Арнольда Мастер часто цитировал как выражение высшей истины о том, что существует только Бог.
Прекрасную историю на эту тему поведал мне в 1960 году Йоги Рамия — святой, о котором Мастер сказал, что если бы провел в его обществе еще полчаса, то не смог бы снова покинуть Индию.
Намдев(рассказывал Йоги Рамия), знаменитый святой из Махараштры, поклонялся Кришне в своем местном храме с такой преданностью, что Господь часто являлся ему в видениях. Намдева почитали многие преданные, которые приходили издалека, чтобы посидеть у его стоп.
В его деревне жил также другой святой — гончар по профессии. Как и Намдев, этот гончар был широко известен тем, что он видел Бога. Однажды в храме собралась большая толпа, чтобы отметить ежегодный духовный праздник. Многие из присутствующих были поклонниками Намдева. В середине процесса гончар, следуя какой-то божественной прихоти, решил проверить духовный уровень каждого из собравшихся верующих.
Гончар проверяет прочность своих изделий, стуча по ним костяшками пальцев. По издаваемому звуку он может определить, треснул горшок или нет. С мыслью об этой практике святой собрат Намдева ходил и раздавал затрещины собравшимся преданным. Поскольку он пользовался всеобщим уважением, никто не жаловался; предполагалось, что такое необычное поведение служит своего рода духовным уроком. Когда же гончар-святой ударил Намдева, тот пришел в ярость. Разве он не был духовно равен этому человеку?
— Почему ты меня ударил? — возмущенно спросил он.
Гончар спокойно встал и объявил: «Кажется, в этом горшке трещина!»
Все засмеялись. Позднее Намдев, уязвленный до глубины души, пришел в храм и взмолился: «Господи, Ты знаешь, что я люблю Тебя. Почему Ты позволил, чтобы меня так унизили перед моими поклонниками?»
— Но что Я могу поделать, Намдев? — сказал Господь, явившись ему. — В этом горшке есть трещина!
— Господи! — воскликнул Намдев, распростершись во весь рост на полу перед изображением. — Я хочу быть достойным Тебя. Можешь ли Ты указать мне путь к совершенству?
— Для этого тебе нужен гуру, Намдев.
— Но я созерцаю Тебя, Господа Вселенной! Какая мне польза от гуру?
— Я могу вдохновить тебя через видения, — отвечал Господь. — Я даже могу наставлять тебя. Но я не могу вывести тебя из заблуждения, кроме как через того, кто знает Меня, ибо таков Мой закон.
— Господи, не хочешь ли Ты мне хотя бы сказать, кто мой гуру?
Господь назвал Намдеву имя одного святого и название деревни, в которой тот жил. «Он будет твоим гуру, — сказал Господь. И добавил с улыбкой: — Не удивляйся, если он покажется тебе немного странным. Просто таков его путь».
Намдев отправился в деревню, названную Кришной, и стал расспрашивать о местонахождении святого.
«Тот сумасшедший? — смеялись жители деревни. — Кто захочет иметь дело с ним?» Видите ли, такова практика некоторых святых — защищаться от любопытствующих странным поведением. Но когда Намдев продолжил настойчиво расспрашивать жителей деревни, они небрежно ответили: «О, Вы, наверное, найдете его где-нибудь около храма. Он обычно проводит время там».
Намдев направился к храму. Во внутреннем дворике никого не было, но когда он вошел в храм, то обнаружил там дикого вида взъерошенного старика, небрежно развалившегося на полу. «Конечно, этот не может быть моим гуру», — подумал он с тревогой.
Через мгновение этот вопрос вылетел у него из головы. К своему ужасу, он заметил, что ноги старика покоились на Шива-линге.Разъяренный этим актом осквернения, он подошел и приказал мужчине немедленно переставить ноги.
Старик сонно открыл глаза. «Видишь, сын мой, — ответил он, — моя трудность в том, что я стар. Мне уже нелегко передвигать это тело. Не будешь ли ты столь милостив, чтобы перенести мои ноги в какое-нибудь место, где нет Линги?»
Намдев поспешил услужить. Он уже собирался положить ноги старика на новое место, когда увидел прямо под ними еще один Шива-лингам! Он передвинул их снова; появился третий Лингам. Новая попытка — четвертый Лингам. Внезапно его озарило: этот человек был его гуру! Смиренно распростершись перед ним, Намдев взмолился о прощении.
— Я был слеп, Гурудев! — воскликнул он. — Теперь я знаю, кто ты, и понимаю, чему ты пытался меня научить.
Со спокойным величием старик поднялся на ноги. «Бог повсюду, Намдев, — сказал он. — Осознай Его в себе и преображенным взором созерцай Его, пребывающего во всем сущем!» Гуру слегка ударил Намдева по груди над сердцем. Дыхание покинуло тело ученика. Словно вросший в пол храма, Намдев застыл, не в силах шевельнуть ни одним мускулом. Его сознание, словно поднимающаяся вода в озере, прорвало хрупкую плотину его тела. В растекающемся свете оно хлынуло во всех направлениях, охватывая окрестности храма, деревню, всю Индию! Нации, континенты, океаны поглощались его расширяющимся блаженством. Наконец, оно охватило весь мир, солнечные системы, галактики! В каждой точке пространства он видел только Бога: нескончаемый свет, бескрайнее блаженство! Слишком глубоко поглощенный, чтобы просто восторгаться, он осознал, что все это был Он!
С того дня Намдев жил, погруженный в божественное сознание. Он бродил по окрестностям день и ночь, опьяненный безмерным блаженством.
Однажды много месяцев спустя он случайно оказался поблизости от своей старой деревни. Проходя мимо храма, где он впервые поклонялся Богу, он вошел в него и сел для медитации. И снова Господь явился ему, как и прежде, в облике Кришны.
— Дитя мое, — сказал Кришна, — в течение стольких месяцев ты пренебрегал Мною, ты, который никогда не упускал дня, чтобы служить здесь! Я скучал по тебе. Где ты был?
— Возлюбленный, — воскликнул Намдев, счастливо улыбаясь игривости Господа, — как мог я подумать идти сюда, чтобы увидеть Тебя, если везде, куда ни взгляну, я вижу Твое бесформенное присутствие!
Тогда Господь блаженно ответил: «Теперь в этом горшке нет трещин!»
«Трещиной» в «горшке» Намдева было его осознание себя как отдельного эго, отличного от всех остальных. В космической реальности наши эго — это ничто иное, как вихри сознательной энергии, которые, находясь в огромном океане сознания, принимают вид отдельной реальности, подобно водоворотам в ручье.
Прежде чем этот мир сформировался, когда его атомы дрейфовали в бесконечном пространстве, не было никаких различий между формами и веществами, которые человек стал рассматривать как реальность. Не было ни деревьев, ни гор, ни рек, ни животных, ни людей — только газовые туманности. Когда-нибудь, как говорят астрономы, известные нам материальные формы снова станут газами. Принимая во внимание аморфное прошлое и будущее материальных форм, они явно не являются реальными ни в каком фундаментальном смысле. Да, они существуют, но их реальность не такова, какой кажется.
В конечном счете и наши эго так же нереальны, как нереальны все эти формы, которые мы видим вокруг нас. Духовная эволюция достигает своей кульминации, когда наши отдельные вихри эго в великом потоке сознания соединяются, наконец, в Бесконечности.
Если бы человеческое сознание было субстанцией, имеющей вес, форму и структуру, — иными словами, если бы оно было просто результатом объединения атомов, — то сознание, конечно, было бы таким же непостоянным, как и эти объекты, и перестало бы существовать после распада тела. Однако сама материя, как утверждает современная физика, иллюзорна; ее порождает более тонкая реальность — энергия. В таком случае прогрессия от более тонкого к более грубому предполагает, что сознание, которое является самой тонкой реальностью из всех, не может быть порождением самой грубой — материи. В настоящее время йоги находят поддержку своему учению у растущего числа физиков, которые также согласны с этим представлением естественной прогрессии; физики утверждают, что поскольку материя является проявлением энергии, то энергия, в свою очередь, должна быть проявлением сознания.
Для нашего ограниченного ума определения вещей и сами вещи кажутся почти взаимозаменяемыми. Однако на самом деле определения лишь ограничивают наше понимание. Бесконечное сознание — это состояние бытия, в котором все определения перестают существовать. Действительно, не остается ничего, что можно было бы определить! Самоопределения тоже растворяются. Как водоворот, поглощенный потоком, продолжает существовать как текущая вода, так и вихрь эмоций и самоопределений просто входит в великий поток сознания. Самосознание расширяется до бесконечности.
Если бы (спросим мы себя) наше эго растворилось и если бы наше маленькое сознание слилось с космическим сознанием, не означает ли эта потеря самосознания смерть всего сознания, по крайней мере, в том, что касается нас самих?
Как же неуклюжи методы логики! Конечно, ответом будет: «Да, утрата самосознания действительно означает для нас смерть сознания в том, что касается нас самих!» Ведь не остается никакого «мы сами», о которых можно было бы беспокоиться! Но утрата эгоистического самосознания ни в коей мере не означает для нас утрату самого осознания.
Лорд Альфред Теннисон, великий английский поэт, писал в своих «Мемуарах»: «С раннего детства, когда я оставался совершенно один, я часто испытывал cвоеобразный транс бодрствования — не найду лучшего слова. Это приходило ко мне, когда я безмолвно повторял про себя собственное имя, пока внезапно, как бы из глубины сознания индивидуальности, сама индивидуальность, казалось, не растворялась и не исчезала в безграничном бытии, и это было не смутное состояние, а самое ясное, самое верное из всех, совершенно не поддающееся словам, где смерть была почти смехотворной невозможностью — потеря личности (если это так) казалась не исчезновением, а единственно истинной жизнью». В другой раз он добавил: «Это не туманный экстаз, а состояние трансцендентного удивления при абсолютной ясности ума».
Великие йоги утверждают, что с полной потерей самосознания сознание ищущего сливается с океаном бесконечного сознания; самосознание само становится бесконечным. Физическая смерть сама по себе не может привести нас к такому состоянию, потому что со смертью мы теряем только физическое тело, но сохраняем астральное тело, а с ним и эгоистическое осознание. Только благодаря медитации и трансцендентному самовосхождению в необъятную сферу сверхсознания мы можем окончательно освободиться от ограничений, которые накладывает на нас наше эго. В космическом сознании мы обнаруживаем, что наше истинное Я бесконечно. В этом, и только в этом заключается подлинный смысл выражения «Самореализация», которым так злоупотребляют в наши дни.
Однажды в Твенти-Найн-Палмз, когда Мастер проверял свои комментарии к Бхагавадгите, он попросил Дороти Тейлор прочитать некоторые отрывки группе монахов из Маунт-Вашингтона. В процессе чтения мисс Тейлор подошла к тому месту рукописи, где описывалось состояние единения с Богом. Когда преданный достигает этого божественного состояния, говорил Мастер, он понимает, что реален лишь Океан Духа. Бог принял облик его маленького эго, а затем через некоторое время снова вобрал эту волну в Себя. По сути, видящий сны ребенок просыпается в космическом сознании, чтобы вновь обнаружить себя Богом.
Однако, продолжал объяснять Мастер, просветленное существо после этого осознания никогда не говорит: «Я — Бог», потому что видит: это был огромный Океан, который стал его маленькой волной эго. Иными словами, волна, говоря о своем маленьком «я», никогда не станет утверждать, что она — Океан.
Присутствовавший при этом Деби взволнованно воскликнул: «Но, сэр, если Вы едины с тем Океаном, то, значит, Вы — Бог!»
— Почему Я? — спросил Мастер. — Скажи «Он». Он Бог.
— Но все же, сэр, Вы едины с Ним, а Он — единственная реальность. Значит, и Вы Бог.
— Но это тело не Бог!
— Вы не отождествляетесь со своим телом, сэр, поэтому все равно можно сказать, что Вы Бог.
— Хорошо, в таком случае, почему ты говоришь «Вы»? Тогда и Ты тоже! В дискуссиях такого рода будет меньше путаницы, если мы скажем «Он».
— Но какая разница?
— Писание говорит... — начал Мастер.
— Только Ваше смирение, сэр, — прервал его Деби, — заставляет Вас различать себя и Его.
— Ну, какое может быть смирение, если отсутствует сознание эго?
Деби торжествующе воскликнул: «Но если у Вас не осталось эго, значит, Вы Бог!»
Мастер со смехом продолжил прерванное Деби изречение: «Писание говорит: "Тот, кто знает Брахму, становится Брахмой"»
— Ну вот! — вскричал Деби. — Вы сами это сказали!
Мастер, все еще смеясь, возразил: «Я не говорил этого. Это Писание так говорит». То есть Мастер не отождествлял эти слова с человеческим телом, которое их произносило. Именно в своем всеобъемлющем духе он видел себя единым с Бесконечным. Но Деби был не в состоянии совершить такой мысленный скачок от чистого выражения Бесконечности к Самой Бесконечности.
— Вы процитировали это Писание, сэр, — непреклонно напомнил он Мастеру. —Значит, Вы согласны с ним!
Признав, что, по-видимому, различие было слишком тонким, чтобы его можно было легко уловить, Мастер заключил: «Хорошо, тот, кто говорит, что он является Богом — не Бог. И, — добавил он с улыбкой, — тот, кто говорит, что он не Бог, Им не является!»
И на этом тема потонула в общем смехе.
Освобождение от эго не приходит с первыми проблесками космического сознания. Вначале, даже в расширенном состоянии сознания, в глубинах памяти человека присутствует: «Я бесформенный, но все еще реальный Джон Смит наслаждаюсь этим расширенным состоянием сознания». Тело в таком состоянии транса неподвижно; погруженность в Бога в этот момент называется савикальпа самадхи, или ограниченной погруженностью, — состоянием, которое все еще может меняться, поскольку при возвращении из этого низшего самадхи человек снова принимает ограничения эго.
Однако посредством повторяющихся погружений в состояние транса власть эго над всеми его самоопределениями постепенно разрушается, и в конце концов приходит осознание: «Нет никакого Джона Смита, к которому можно было бы вернуться. Я — Дух!» Это высшее состояние: нирвикальпа самадхи, или безусловная погруженность — состояние неизменное и вечное. Если из этого состояния человек возвращается к телесному сознанию, то он делает это уже без ощущения своей отделенности или отличия от океана Духа. Джона Смита больше не существует: теперь это вечный Дух, который оживляет его тело, питается через него, учит посредством него и выполняет все обычные функции человеческого существа. Такое направление энергии вовне со стороны того, кто однажды достиг нирвикальпа самадхи, иногда называют сахаджа самадхи, или самадхи без усилий.
Божественная свобода приходит только с достижением нирвикальпа самадхи. До этой стадии эго все еще может (и, увы, иногда делает это) снова стянуть ум в заблуждение. Только после нирвикальпа самадхи человек становится дживан-муктой — свободным, даже если он живет в физическом теле.
Однако дживан-мукта, несмотря на его невообразимо высокое состояние, еще не полностью освобожден. Мысль «Я Джон Смит» уничтожена; он не может приобрести никакой новой кармы, поскольку столб эго, к которому была привязана его карма, разрушен навсегда. Но даже теперь сохраняется память обо всех этих предыдущих существованиях — Джон Смит в тысячах, возможно, миллионах воплощений: Джон Смит — бандит, Джон Смит — разочарованный музыкант, Джон Смит — обманутый любовник, нищий, самодовольный тиран. Все эти старые «я» должны быть переделаны, их карма одухотворена и отпущена в Бесконечность.
— Очень немногие святые на земле достигли окончательного освобождения, став сиддхами, или совершенными существами, — сказал мне однажды Мастер.
Я удивился: «А как же все эти великие святые из Вашей автобиографии, сэр? Неужели все они умерли, и никто не пришел им на смену?»
— Хотя многие из них, несомненно, были великими, очень немногие достигли окончательного освобождения — только Бабаджи, Лахири Махасая, Шри Юктешвар и некоторые другие. Однако многие достигли нирвикальпа самадхи, высшего состояния сознания. Они были настоящими Христами
— А как насчет Свами Кешабананды?
— Кешабананда был слишком привязан к чудесам. Лахири Махасая часто ругал его за это.
— А что Вы скажете о Вашем отце, сэр?
— О нет! Он был великой душой, но все еще был привязан к нам как к своим сыновьям.
— А Тереза Нойманн?
— Она достигла высокого состояния, но еще не полностью освобождена.
— А Бадхури Махасая, «левитирующий святой», был освобожден?
— Он был истинным мастером, но нет, он тоже. Очень трудно достичь полного освобождения.
— А Трайланга Свами? У меня сложилось впечатление, что он был аватаром.
— Нет, аватар приходит с особой миссией. Трайланга Свами был дживан-муктой — великим мастером, но еще не полностью освобожденным.
— А что Вы скажете о Матаджи, сестре Бабаджи? Она, конечно же, освобождена? Хотя Вы писали, что она «почти» так же духовно развита, как ее брат.
— Это и означает, что она еще не полностью освободилась. — Мастер помедлил, затем добавил: «Но теперь она, должно быть, освобождена».
— Сэр, почему мастер не может просто растворить всю свою карму в тот момент, когда достигает единства с Богом?
— Видишь ли, — ответил Мастер, — в таком состоянии тебе на самом деле все равно, вернешься ты или нет. Тогда это просто как сон для тебя. Ты можешь продолжать воплощения таким образом или можешь сказать: «Я свободен» — и сразу же освободиться. Все это в уме. Как только ты скажешь, что свободен, так становишься свободным.
Бун, присутствовавший при этом, очевидно, упустил главное: полная свобода, о которой говорил Мастер, может быть достигнута только после достижения высшего самадхи. «Но, сэр, — возразил он, — если бы я сказал, что свободен, то я бы на самом деле не стал бы свободен, не так ли?»
— О да! То есть ты стал бы, если бы сказал это, осознавая свободу. Но ты сам ответил на свой вопрос. Ты сказал: «Я не стал бы». Проблема в том, что ум уже отравлен теми самыми заблуждениями, которые он старается развеять, ему не хватает сил.
Мастер стал рассказывать историю, иллюстрирующую его мысль:
— Один человек, которого беспокоил демон, искал в Священных Писаниях способ избавления от злой сущности. Найдя такое средство, он произнес определенные слова над горстью порошка, которую потом бросил в демона. «Это не сработает! — рассмеялся демон. — Прежде чем ты произнес свои заклинания над порошком, я сам в него влез! Как же теперь он может повлиять на меня?» Видите ли, ум, как тот порошок, уже отравлен тем самым «демоном» невежества, которого он пытается изгнать.
Однако в другой раз, говоря о той степени ментальной свободы, которая является предварительным условием даже для проблеска самадхи, Мастер сказал: «Только мысль о том, что мы не свободны, мешает нам стать действительно свободными. Всего лишь разрушить эту мысль было бы нам достаточно, чтобы погрузиться в самадхи! Самадхи — это не то, что мы должны приобрести. Оно у нас уже есть!» Мастер добавил: «Всегда останавливайтесь на этой мысли: "Мы вечно пребываем с Богом". Короткое время — несколько скоротечных воплощений — мы находимся в заблуждении. И затем снова мы свободны в Нем навсегда!»
Когда душа достигает окончательного освобождения, она становится сиддхой («совершенным существом»), или парам-муктой («в высшей степени свободной душой»). Даже в этом состоянии индивидуальность не утрачивается, а сохраняется в памяти всеведения. Карма многих воплощений Джона Смита была отпущена в Бесконечность, но память обо всех этих жизнях, теперь одухотворенная, остается вечной реальностью в божественной памяти. Однако душа, достигнув этого состояния высшего освобождения, редко воссоздает свою запомненную индивидуальность и никогда не делает этого, кроме как по велению Божественной Воли
Таким, говорил нам Мастер, был Бабаджи, первый из нашей прямой линии гуру. Такими были также Лахири Махасая — йогаватар, как называл его Мастер, или «воплощение йоги», и Свами Шри Юктешвар, которого Мастер считал современным индийским гьянаватаром, или «воплощением мудрости».
— Сэр, — спросил я однажды Мастера во время его ретрита в пустыне, — Вы аватар?
С совершенной простотой он ответил: «Работа такой важности должна была быть начата таким человеком».
Аватар, говорил он нам, нисходит в мирское рождение с божественной миссией часто для общего возвышения человечества, а также для индивидуального спасения нескольких учеников. Усилие сиддха, напротив, обязательно направлены на то, чтобы соединить свое собственное сознание с сознанием Бога. Бог действует через сиддхов не так, как через аватаров. Аватарам Он дает силу приводить огромное количество душ к свободе в Боге. Сиддхам же дается сила только для освобождения себя и нескольких других.
— Мастер, — спросил я однажды, — если Йоги Рамия был полностью освобожден, были ли у него, как у его знаменитого гуру Рамана Махарши, ученики?
— О да, — ответил Мастер. — Должно быть, были. Ты должен освободить других, прежде чем сам станешь полностью свободен.
Когда я встретил этого йога в 1960 году и заметил, как мало у него было учеников, я спросил его, почему многие другие не пришли, чтобы впитать его божественную мудрость. Его ответ был прост: «Бог сделал с этим телом то, что хотел».
Кажется, Мастер говорил, что самое меньшее число душ, которое каждая душа должна освободить, прежде чем сама сможет подняться до состояния парам-мукта, — шесть.
Парамханса Йогананда говорил, что был послан в этот мир во время чрезвычайной духовной нужды на земле. Однажды Деби рассказал мне о своем молодом друге-индусе, который прибыл на год учебы в Америку и у которого во время его пути на корабле было видение Мастера. Этот молодой человек никогда прежде не слышал о Йогананде. Несколько месяцев спустя Деби привел его в церковь Голливуда на воскресную службу. Когда его друг увидел Мастера, который в тот день читал лекцию, он сразу же узнал в нем святого из своего видения.
— Сэр, — спросил потом Деби, — у моего друга есть свой гуру в Индии. Почему же ему было даровано видение Вас?
— Потому что, — ответил Мастер, — на это было особое веление Бога.
Аватар, в отличие от большинства святых, которые все еще заняты завоеванием собственной окончательной свободы от спиралей майи, может выглядеть привлекательно человечным и жизнеутверждающим. Однако в своей человечности он предлагает человечеству новый взгляд на то, что на самом деле означает в духовном смысле быть человеком. Люди обычно отождествляют свою человечность со слабостью, а не силой. «Я всего лишь человек», — обычное оправдание неудачи. Они не понимают, что их человечность предоставляет наилучшие предпосылки для успеха! В присутствии мастера выражение «человеческая неудача» приобретает смысл «не удалось быть полностью человеком».
Великая святая в Кашмире, жившая несколько веков назад, имела необычную, особенно для женщины, практику: не ношение одежды. «Почему ты не носишь хотя бы что-нибудь?» — спросили ее скандальные соотечественники. «Почему я должна это делать? — ответила она. — Я не вижу вокруг мужчин». Однажды она узнала, что к ней придет другой святой, мужчина. Она поспешно стала искать одежду, потому что теперь, наконец-то, к ней в гости шел полностью самореализованный человек, настоящий мужчина.
Хотя каждый из великих мастеров вправе сказать вместе с Иисусом: «Я и Отец — одно» (Ин. 10:30), — многие из них время от времени нисходят из этого абсолютного состояния (так же, как Иисус), чтобы насладиться отношениями любви «Я и Ты» с Господом. В Священных Писаниях Индии говорится, что Бог создал вселенную, «чтобы Он мог наслаждаться Собой через многих». Увы, подавляющее большинство Его созданий утратили сознательную связь с бесконечной радостью собственного бытия; спрашивается: может ли Бог действительно наслаждаться Собой через их страдания? Только святые в их радостном романе с Господом выполняют эту глубокую и неизменную цель Творения, позволяя Ему выражать Свою радость через их жизни. Окончание каждого жизненного путешествия — это высшее блаженство.
В юности аватары и другие мастера часто проходят через годы садханы («духовной практики»), чтобы показать пример другим. Если бы они этого не делали, их ученики могли бы утверждать, что медитация и собственные усилия не обязательны для обретения Бога или, возможно, что такие практики — не «их путь».
— Если ты хочешь Бога, — говорил Мастер, — иди за Ним. Это требует большой решимости и неуклонных серьезных усилий. И помни: минуты более важны, чем годы.
Вместе с тем большой поддержкой на этом пути является постоянная мысль: «Я уже свободен!»
— Заучите наизусть мою поэму «Самадхи», — сказал он нам однажды. — Повторяйте ее каждый день. Представляйте себя в том бесконечном состоянии; отождествляйте себя с ним. Ибо только оно и есть то, чем вы являетесь на самом деле!