Сразу же после возвращения в Уайт-Плейнс я направился в Боулинг-Грин
Тем временем я помогал маме паковать багаж. В день ее отплытия я сопровождал ее до причала в Нью-Йорке и благополучно проводил в путь. Затем я пошел в Боулинг-Грин, чтобы посмотреть, не пришло ли какое-нибудь судно. Не повезло: «Приходите через несколько дней». Поскольку до вечера оставалось еще много времени, я отправился на окраину города, чтобы заглянуть в «Брентано» — знаменитый книжный магазин на Пятой Авеню.
В «Брентано» я вступил в дискуссию на духовные темы с продавцом, который показал мне несколько книг Томаса Мертона, молодого христианина-протестанта, который перешел к римскому католицизму, а затем стал монахом-траппистом
Из «Брентано» я направился в другой книжный магазин на Пятой Авеню, в то время он назывался «Даблдей-Доран». Там я нашел целую секцию книг по индийской философии — такую коллекцию я встретил впервые в жизни. Я жадно наслаждался широким разнообразием названий: Упанишады, Бхагавадгита, Рамаяна, Махабхарата, книги по йоге. Я просмотрел эти полки и вернулся к началу, чтобы пройтись по ним снова. На этот раз, к своему удивлению, первой я увидел книгу, которая стояла лицевой стороной ко мне и которую я сначала не заметил. Фотография автора на обложке произвела на меня странное впечатление. Я никогда еще не видел лица, которое излучало так много доброты, смирения и любви.
Я нетерпеливо взял эту книгу и вновь взглянул на название: «Автобиография йога» Парамхансы Йогананды. Автор, как я увидел, жил в Америке — в Калифорнии! Не этот ли человек может, наконец, помочь в моем поиске? Я начал перелистывать книгу, и неожиданно мое внимание привлекли следующие слова: «Посвящается памяти Лютера Бербанка, американского святого».
Американский святой? Но это же нелепо! Как можно стать святым в этой стране «всемогущего доллара»? В этой материалистической пустыне? В этой... Я в отчаянии закрыл книгу и вернул ее на полку.
В тот день я купил свою первую книгу по индийской философии — не «Автобиографию йога», а прекрасный перевод Бхагавадгиты сэра Эдвина Арнольда. В нетерпении я вез это сокровище в Скарсдейл, где временно снимал отдельную комнату. В течение следующих двух дней я буквально поглощал то, что читал, чувствуя себя парящим в бескрайних небесах мудрости.
«Тот превосходит всех, кто беспристрастно смотрит на любящих и на равнодушных, на друзей и врагов, на чужих и родных, на праведных и неправедных».
Какие чудесные слова! Испытывая трепет, я продолжал читать:
«Я — Родоначальник всего; все развивается от Меня; понимая так, мудрые поклоняются Мне с пламенным чувством.
Этим всегда уравновешенным и с любовью поклоняющимся, Я дарую йогу распознавания, посредством которой они достигают Меня. Из сострадания к ним, пребывая в их Высшем Я, Я уничтожаю сияющим светильником мудрости их неведением рожденную темноту».
Эти чудесные учения развеяли все мои сомнения. Теперь я с полной уверенностью знал, что выбрал правильный путь.
На другой день после первого прочтения Бхагавадгиты я возвратился в Нью-Йорк, намереваясь посетить Боулинг-Грин и узнать, не пришел ли какой-нибудь корабль. Я шел вниз по Седьмой авеню к метро, вход в которое находился на противоположной стороне следующей поперечной улицы, и тут вспомнил о книге, которую импульсивно отверг в предыдущий раз: «Автобиографию йога». Когда в моей памяти вновь возникло то прекрасное лицо на обложке, я почувствовал сильное внутреннее побуждение пойти и купить эту книгу. Но я решительно выбросил эту мысль из головы.
— Это не то, что я ищу, — сказал я себе. Усмехнувшись, добавил: «Ну, конечно, американский святой!» И решительным шагом продолжил идти к метро.
Мысль вернулась: «Откуда ты знаешь, что это за книга, если даже ее не читал?»
— Нет! — повторил я. И затем привел доводы: «Мне нужно перестать читать книги; я уже и так слишком интеллектуален. Кроме того, если я когда-нибудь стану отшельником, мне следует копить деньги, а не продолжать их тратить!»
Я дошел до угла и направился к тротуару впереди меня, как вдруг почувствовал, что какая-то сила поворачивает меня налево, в сторону Пятой авеню. Я никогда не испытывал ничего подобного. Пораженный, я спросил себя: «Есть ли в этой книге что-то такое, что мне следует прочитать?» Уже не сопротивляясь, я поспешно устремился в сторону «Даблдей-Дорана».
Войдя в магазин, я направился прямо к полкам с индийскими книгами и купил «Автобиографию йога». Когда я повернулся к выходу, я нос к носу столкнулся с Дугом Берчем, тем другом из средней школы Скарсдейла, который познакомил меня с Ником и диксилендом. Мы коротко обменялись новостями. Дуг начал восторженно описывать мне свои планы относительно карьеры на радио и в рекламе. Чем дольше он говорил, тем крепче я прижимал к сердцу свое приобретение, которое становилось всё более ценным.
Я не заметил, как растаяли мои сомнения. Мне казалось, что Йогананда разделял мое смятение по поводу блестящих перспектив, которые расписывал Дуг, — образа жизни, который для меня означал опустошение. Держа новую книгу в руках, я вдруг почувствовал, будто мы с этим индийским йогом были старыми друзьями. Мир был чужим для меня, но здесь был один человек — самый первый! — который знал меня и понимал. А я еще даже не встречался с ним!
Я ждал и не открывал книги, пока не добрался до своей комнаты в Скарсдейле. И тут началось самое захватывающее литературное приключение в моей жизни.
«Автобиография йога» — это история интенсивного поиска Бога молодым бенгальским индусом. В ней описываются многие из живущих святых, которых он встречал на своем пути, особенно его великий гуру Свами Шри Юктешвар. В ней яснее, чем в какой-либо из прочитанных мною мистических работ, описаны собственные переживания автора при общении с Богом, в том числе самое высокое из возможных: самадхи — мистическое единение. Читая главу за главой, я находил волнующее доказательство реальности существования Бога не только в бесконечности, но и в сердцах и жизнях реальных людей. Я читал о том, как на молитвы Йогананды, даже связанные с мелочами, были даны ответы, о том, как отдав себя безоговорочно в руки Бога, его непредвиденные потребности были неизменно удовлетворены. Я читал о такой сильной любви к Богу, которую мне самому страстно хотелось обрести; об отношениях с Ним более близких и более дорогих, чем я осмеливался себе представить.
Прежде я полагал, что жизнь в медитации может дать мне, в лучшем случае, немного душевного покоя. Но здесь я внезапно обнаружил, что плод духовной жизни — это любовь и блаженство, «превосходящие всякое ожидание»!
До недавнего времени я сомневался в полезности молитвы, за исключением, возможно, того, что с ее помощью можно приводить себя в возвышенное состояние. Но теперь я знал и ни на миг не сомневался в том, что Бог с любовью относится к каждому ищущему.
Чудес в этой книге предостаточно. Многие из них, признаюсь, в то время были за пределами моих возможностей их принять. Однако вместо того, чтобы отмахнуться от них (что я, несомненно, и сделал бы, прочитав об этом в любой другой книге), я отложил свое недоверие. Ибо дух этого повествования был настолько глубоко искренним, так явно лишен гордыни или нечистых помыслов, что я не мог сомневаться в том, что автор безоговорочно верил каждому написанному им слову. Никогда прежде я не встречал души настолько правдивой, наполненной добротой и радостью. Казалось, каждая страница излучала свет. Во время чтения «Автобиографии йога» у меня слезы чередовались со смехом: слезы чистой радости, смех — от еще большей радости! В течение трех дней я почти не ел и не спал. Когда я гулял, то шел будто на цыпочках, как в экстатическом сне.
И, наконец, эта книга описывала высшую из наук: Крия-йогу — технику, помогающую ищущему быстро продвигаться по пути медитации. Я, так отчаянно желавший научиться медитации, почувствовал волнение человека, нашедшего карту сокровищ; причем сокровище в данном случае было божественным, глубоко зарытым во мне самом!
«Автобиография йога» остается величайшей книгой, которую я когда-либо читал. Одного ее прочтения было достаточно, чтобы изменить всю мою жизнь. С того времени я полностью порвал со своим прошлым. Я решил в мельчайших подробностях следовать учению Парамхансы Йогананды.
Узнав, что он рекомендовал вегетарианскую диету, я немедленно отказался от мяса, рыбы и птицы. Он мог бы порекомендовать диету из хлеба и воды, и я бы принял ее без колебаний.
Ибо больше всего на свете эта книга дала мне уверенность в том, что в Йогананде я нашел своего гуру, своего духовного учителя на все времена. Всего несколько дней назад мне было даже неизвестно это странное слово «гуру». Я ничего не знал ни о йоге, ни о перевоплощении, ни о карме, ни о каких-либо основных заповедях и терминологии индийской философии. Теперь же, что невероятно, я ощущал такое глубокое абсолютное доверие к другому человеку, что, несмотря на свое невежество в его философии, готов был следовать за ним до конца жизни. И хотя мне еще предстояло встретиться с ним, я почувствовал, как и тогда, когда увидел его лицо на обложке книги, что он был самым верным другом из тех, кого я когда-либо знал.
На следующий день, после того как я стал вегетарианцем, друзья моей семьи, мистер и миссис Ллойд Гибсон пригласили меня на обед к себе домой. К моему удивлению, смешанному с отчаянием, главным блюдом у них был цыпленок по-королевски. Не желая обижать друзей, я пошел на компромисс: отодвинул кусочки цыпленка в сторону и съел овощи в курином соусе.
На следующий день Джордж Колверт, на ферме отца которого мы с Бобом работали после моего окончания средней школы, пригласил меня пообедать в доме своих родителей, а потом поиграть в поло. На этот раз у меня не было выбора и пришлось отказаться от толстого, сочного сэндвича с гамбургером, предложенного его мамой. Чтобы сделать ситуацию еще более неловкой, Джордж неуклюже подстроил мне свидание! Должно быть, я действительно выглядел странным гостем, который почти ничего не ел и обращал как можно меньше внимания на девушку в противоположном конце комнаты. (Йогананда был монахом — я тоже буду монахом.) Игра в поло дала мне возможность тайком немного помедитировать, поэтому я не считал эту игру полным поражением.
Позднее в тот день я встретил своего брата Боба с Дином Бассетом, нашим приятелем по посиделкам в кафе-мороженое "У Нильсона" в поселке Скарсдейл. Среди моих одноклассников в старших классах Дин был признанным «матерым волком». Они обсуждали любимую тему Дина: девочек.
Некоторое время я молча слушал. Наконец, я запротестовал: «Вы что, не понимаете? Желание делает человека рабом того, чего он желает!»
Боб и Дин вопросительно переглянулись: «Что это с ним?» — спросил Дин.
Лишь через годы до меня дошло, что понимание, словно цветок, должно развиваться со свойственной ему скоростью. Пока человек не готов принять истину, даже самая ясная логика не сделает эту истину приемлемой для него.
Как только я закончил читать «Автобиографии йога», у меня возник порыв запрыгнуть в ближайший автобус, направляющийся в Калифорнию. Но я не хотел быть импульсивным, поэтому прождал целый день! Я даже несколько часов размышлял, не разумнее ли мне отправиться в море, как я сначала планировал, и там несколько месяцев помедитировать, прежде чем принять такое важное решение. Но я, конечно, уже знал, что это решение правильное. На следующий день я собрал чемодан и ранним поездом отправился в Нью-Йорк.
Мой крестный отец, доктор Уинтроп Хейнес, проявлял живое участие и интерес к моему будущему. Он и его жена относились ко мне как вторые родители, и я не мог уехать из Нью-Йорка, не попрощавшись с ним. Поэтому по пути к автобусной станции я зашел в его офис в «Центре Рокфеллера». Не застав его в кабинете, я оставил на его столе записку: «Я еду в Калифорнию, чтобы присоединиться к группе людей, которые, я верю, могут научить меня тому, что я хочу узнать о Боге и религии». Это был первый намек, который я дал кому-либо о том, что Бог — истинная цель моей жизни.
Я сел на ближайший автобус, идущий на запад. Следующие четыре дня и ночи моим домом была череда междугородних автобусов.
Мой разрыв с прошлым был настолько внезапным, настолько полным, что иногда я спрашиваю себя, возможно ли было все это без особого благоволения свыше? Интересно, что бы я сделал, например, если бы мама все еще находилась в Америке? Осмелился бы я на такой решительный шаг? Кто знает? Она почти наверняка воспротивилась бы моим беспрецедентным устремлениям, какими бы они ни были. В конце концов, что я знал об индийских учениях? Ничего! И вот я уже собираюсь посвятить им всю свою жизнь.
Воистину, удивительны пути Господни! Многие из них мне предстояло увидеть в последующие годы, и они никогда не переставали меня изумлять.