Стих 31

«О душа, я не вижу ничего хорошего в уничтожении близких мне материалистичных привычек. Я ничего не хочу — ни ментальной победы, ни царства счастья души, ни мирских удовольствий!»

В этом подавленном состоянии колеблющегося ума приверженец йоги вдруг принимает отрицательное решение. «Не вижу никакого проку в разрушении телесного комфорта, — думает он. — Мне не хочется пустой ментальной победы. Я не хочу царства Космического Сознания. Не надо мне даже мирских радостей!»

Так искатель духовности выходит из мучительного состояния замешательства в определенность отрицания. Он говорит себе: «Да ну их, это духовное и материальное счастье! Ничего не хочу! Я откажусь от Космического Сознания, если ради него надо уничтожить дорогие мне материалистичные привычки, с которыми я так долго сосуществовал в уютном доме моей жизни». Это одна из любимых человеческих уловок, которой овладевают ещё в раннем детстве: «Если, чтобы заслужить мороженое, надо съесть морковку, я не хочу ни того, ни другого!»

Ожидается, что такое заявление будет встречено аплодисментами как большая жертва, достойная как минимум сочувствия (а лучше — приемлемого компромисса). Однако разумные родители не пойдут на поводу у упрямого ребенка; показной «героизм» негативного отречения не нарушит спокойного равновесия мудрого космического закона.

Отречение от ничтожных удовольствий ради вечного счастья

Состояние негативного отречения может возникать не только во время медитации, но и после неё. Тот, кто некоторое время упорядоченно прилагал духовные усилия (практиковал самоотречение и регулярно медитировал), может потерять свою удовлетворённость, если после спокойной медитации память о мирских удовольствиях (или их самскары) внезапно ввергнет его в беспокойство. Он чувствует себя сбитым с толку и несчастным, видя, что внутренней радости ещё не достиг, а внешние наслаждения проходят мимо. Так как у него ничего нет, он скрывает свою обескураженность, заявляя, будто ничего и не хочет. Если он не выведет себя из состояния безразличия, то станет инертным существом, чья духовная жизнь после периода стагнации придёт в полный упадок. Проявив же настойчивость, он обнаружит, что данное состояние было лишь минутным провалом в его садхане.

Отречение необходимо не ради отречения. Небогатый человек, вложивший часть своих денег в выгодное предприятие, временно окажется в затруднительном финансовом положении, но малая жертва потом может вылиться в огромную удачу. Точно так же мудрому приверженцу йоги известно, что отречение от ничтожных мирских удовольствий является необходимым условием достижения нескончаемого духовного счастья. Он знает, что ничего не лишается, а просто переносит сферу своих интересов со скудных и бренных материалистичных наслаждений на высшее вечное счастье души. Каждый рад отдать сотню долларов, чтобы потом получить пять тысяч; ради нескончаемой радости Боговедения йог с готовностью отказывается от малых удовольствий. Божественное состояние окончательного освобождения не является голой пустотой или внутренним угасанием; скорее, это обладание позитивным сознательным переживанием вечно возрастающего блаженства.

Однако на мирских людей редко производят впечатление жития святых, живших в уединении и носивших власяницу. «Как глупо жить в бедности, отказывая себе во всём!» — легкомысленно судит обыватель и отдаёт всё своё внимание мирской жизни. Ему кажется, что счастье можно найти в семейной жизни, на вечеринках, танцах и в прочих возбудителях чувств. И он, подобно всем остальным, гонится за миражом прочного счастья, никогда его не достигая. Материалистичные люди измучены противоречивыми желаниями и утопают в трясине страданий, тогда как святых, познавших истину и нерушимое счастье, ждёт внутреннее приобщение к Блаженному Источнику беспримесной вечной радости.

Многие искренние (в духовном смысле) люди считают, что такое отречение от мирского окружения, какое было продемонстрировано аскетами, в современном мире практически невозможно. Однако святые вовсе не говорят, что Бога можно найти, только уединившись в гималайской пещере. Идеал — жить в мире, но быть не от мира. Человек, не ищущий в своих обязанностях и своём окружении повода увильнуть от регулярных длительных и глубоких медитаций, пробуждается к сверхсознанию. При этом он развивает в себе не безразличие, а непривязанность к материальным объектам! Истинный приверженец йоги вовсе не похож на бомжа, ленящегося приложить мало-мальски существенные усилия для своего материального или духовного благополучия! Йога, вкусившего утончённое блаженство души, материалистичные удовольствия не прельщают, даже если он находится среди мирских «соблазнов». Он достигает по-настоящему безопасного духовного состояния.

Настойчивость позволяет вкусить плоды отречения

Слабовольному искателю духовности часто не хватает настойчивости; не вкусив плодов отречения, он после нескольких половинчатых попыток перестаёт медитировать. Таких людей вновь затягивает привычный житейский водоворот, и они погружаются в неведение. Но искреннего приверженца йоги не собьют с толку речи привязанного к чувствам ума: «А почему же все люди не отказывают своим чувствам в удовольствиях? Зачем это бесполезное медитативное сидение во мраке? Ходи каждый день в кино, на тусовки — развлекайся!»

Нужно укрепиться в своей решимости, вспомнив, что Иисус и великие учителя достигли бессмертия и вечного счастья отречением от лжеудовольствий, предлагаемых людям Сатаной (Космической Иллюзией). Каждый раз, когда в уме просыпается влечение к забытым материалистичным наслаждениям, следует сразу же представить себе конечное состояние своего вожделеющего тела: вечную могилу или пламя крематория. Осознание неизбежности полного разрушения тела вызывает у человека страстное желание познакомиться с нетленным «Я», со своей презирающей смерть душой. Тот, кто в медитации хотя бы раз прикоснулся к неистощимому великолепию души и её вечных взаимоотношений с Богом, никогда не забудет об этой радости. Его могут ждать суровые испытания, и он, подобно Арджуне, может на время опуститься до уныния, однако, пока он продолжает прилагать усилия, неотступная мысль о пережитой чистой радости вновь и вновь будет побуждать его продолжить свой духовный путь.