гурун ахатва хи маханубхаван
шрейо бхоктум бхаикшйам апиха локе
хатвартхакамамс ту гурун ихаива
бхунджийа бхоган рудхирапрадигдхан
«В роли нищего с чистой совестью я буду чувствовать себя лучше, чем в качестве царя, убившего своих наставников (Эго и Врожденный Инстинкт-Привычку)! Если я уничтожу этих старейшин моего психического царства, то всю оставшуюся жизнь обретенное величие, комфорт и исполнение желаний будут «запачканы кровью» — то есть я буду относиться ко всему этому с отвращением, как к зараженному вирусом зла, и не смогу наслаждаться психологической и духовной победой, завоеванной с таким трудом. Поэтому мне лучше выпрашивать удовольствия у объектов чувств, чем ради духовного царства, которое не от мира сего, убивать Эго и Привычку, которые воплощение за воплощением руководили мной и лепили мою судьбу».
В обычном сознании эго является стержневым принципом мыслей, ощущений и желаний; под воздействием привычек оно формирует
желания и амбиции. Таким образом, эго и телесные привычки играют роль наставников всех человеческих поступков.
В данном стихе подчеркивается сила привычных заблуждений эго, атакующих человека, идущего по пути духовного развития. На этой стадии ученик выказывает (как и в предыдущих строфах) опасение, не обернется ли для него духовная победа прекращением существования.
Неужели без эго и привычных склонностей (гвардии вдохновителей, наставников и советников ментальных тенденций) искатель духовности будет всю оставшуюся жизнь смотреть на материальные вещи и вызванные ими ощущения как на нечто, зараженное пороком («испачканное кровью») и противоречащее победному состоянию его души? Конечно же, нет. Порочны не сами по себе силы и явления Природы, а их неверное использование.
Когда органы чувств соприкоснутся с блаженством души, их восприятия одухотворятся; наслаждение обретенным «богатством» не будет запятнано привязанностями; склонности и привычки будут находить удовлетворение в благородных действиях. Хотя ученику известно об этом (из священных писаний и со слов душ, познавших Бога), ему упорно мешает вошедшая в плоть и кровь его человеческой натуры подверженность влиянию материалистичного Эго и Привычки.
Все дурные привычки и тот, кому они приятны (эго), очень живучи. Они хотят обладать монопольной властью над человеческим существом. Какими бы пагубным ни были последствия привычки, ее трудно одолеть, так как за ней стоит эго. Человек, неоднократно искренне пытавшийся избавиться от дурной привычки и не преуспевший в этом, отчаивается и не может собраться с духом. Порочные привычки почти парализуют его волю. Беспомощная жертва думает: « Что толку в моих усилиях?»
Порабощение ума материалистичной привычкой является результатом продолжительного повторения специфических действий. Ежедневно уделяя внимание некоей вещи, человек делает ее частью своего сознания — одной из граней мышления. Привычка к этой вещи становится «второй натурой». Такая «вторая натура» настолько сильна, что может уверить человека, будто он никогда не избавится от нее — даже в обмен на высшую удовлетворенность.
Сколько людей уверены, что не могут отдать медитации, ведущей к высшему блаженству, ни минуты своего сна! Некоторые думают, что никогда не смогут отказаться от половой жизни, — хотя бы им и предложили всегда новую радость вечного Бога. Другие убеждены, что нельзя ради обретения божественного блаженства хоть сколько-нибудь поступиться привязанностью к семье, друзьям, славе или иным составляющим материального успеха. Так как большинству людей не с чем сравнить свое материалистичное состояние, в их представлении блаженство души неразрывно связано с мирскими удовольствиями. Идя долгое время на поводу у требований чувств, они все больше и больше страдают от неудовлетворенности, разочарования и внутреннего беспокойства.
Только многократно потерпев поражение в попытках наслаждаться, человек задается вопросом: «А можно ли вообще стать счастливым, гоняясь за объектами чувств?» Данная мысль приносит освобождение, поскольку ее автор начинает искать и находить радость в медитации, безмолвии, мудрости, самопожертвовании, удовлетворенности и самообладании. Он забывает о прежнем беспокойном хаосе желаний и сопровождающей их суете, о невежественном поведении и порабощенности объектами чувств. Когда человек узнает, что материалистичные наслаждения не являются синонимом счастья, в нем пробуждается искреннее желание избавиться от чувств-паразитов - «близких», которые выражают ему лицемерное сочувствие и обещают утешение, но при этом непременно лгут.
С Божьей помощью йог начинает выпутываться из сетей привычной эгоистической «второй натуры». Это происходит благодаря обретению способности ясно видеть различие меду телом и душой, а также осознанию следующей метафизической истины: материалистичные наслаждения вообще не являются наслаждениями, они порождают лишь иллюзию счастья, неизбежно заканчивающуюся сожалениями.
Мирские «радости» приятны душе только в ее воображении, порожденном взаимодействием низшего ума с объектами чувств. По-настоящему счастливым человек может быть лишь обретя блаженство, вездесущесть и мудрость души. Попытки достичь счастья, выполняя требования чувств, никогда не принесут удовлетворения. Это как если бы жительница города, осажденного неприятелями и страдающего от нехватки продовольствия, пыталась подавить чувство голода мыслями: «Я буду удовлетворена, если накормлю своего ребенка». Но если она и дальше ничего не будет есть, то в конце концов обнаружит, что ее голод удовлетворен лишь в воображении, а не в реальности. Аналогичным образом, отождествление со своими чувствами - иллюзия, заставляющая верить, будто можно достичь удовлетворения, служа воспринимающим и действующим инструментам своего тела. Так что очень важно понять, почему истинным наслаждением являются не материалистичные удовольствия, а счастье души.
Прежде всего, красота образов и мелодий, приятность запахов, вкусов и прикосновений ощущается не поверхностью тела, а мозгом. Вкус клубники воспринимается мозгом как сенсорная реакция, вызванная контактом ягоды с поверхностью языка. Если ум охотно отождествляется с ощущением вкуса продукта, человек любит этот вкус. Когда я впервые попробовал клубнику, она мне совершенно не понравилась. Но теперь я ее люблю — на мой ум подействовало наблюдение за тем, какое удовольствие получают американцы, смакуя эту ягоду. Таким образом, в общем-то, нельзя категорично утверждать, что вкус клубники приятен. С другой стороны, каждый согласен, что обжечься или удариться — больно; такие воздействия вызывают неприятные ощущения в теле и болезненную реакцию мозга. Есть также множество ощущений, которые и не болезненны, и не приятны. Можно так натренировать свой ум, что самое приятное ощущение станет для него весьма отвратительным, а самое неприятное и даже болезненное - приятным. Поэтому руководить контактами слепого ума с объектами чувств должна проницательная душа, а не привычка эго.
В этом мире большинство человеческих страданий вызваны неспособностью людей отличить хорошие ощущения от плохих. Любое ощущение, следствием которого является страдание (немедленное или отдаленное), следует считать плохим. Все ощущения, одаривающие сознание непрерывным покоем, хороши. Поначалу ощущение, несущее покой, может казаться неприятным. И наоборот: ощущение способно дать кратковременное удовлетворение (из-за чего легко по ошибке причислить его к хорошим), но в дальнейшем оно оборачивается страданием. О характере ощущения (хорошее/плохое) нельзя судить на основании только тех мыслей и эмоций, которые возникают сразу же. Четко определить истинную природу ощущения можно лишь после терпеливого наблюдения и тщательного исследования. Поэтому благоразумно — последовать наставлениям человека, обладающего духовной мудростью, или подождать, чтобы с помощью своих собственных глубинных способностей проверить, является ли первое впечатление от ощущения длительным или коротким, ведет ли это ощущение себя искренне или притворно. Провести границу между дружественными и враждебными (хорошими и плохими) ощущениями весьма непросто, потому что и те, и другие сбивают нас с толку. Из-за неведения люди оценивают хорошее или дурное ощущение по первому впечатлению. Они готовы многократно испытывать «приятные» ощущения и стараются избегать «неприятных», не задумываясь о том, какими будут конечные последствия. А когда из-за повторения действий или мыслей формируется привычка, ум становится очень предвзятым в своих суждениях относительно хорошего и плохого.
Все ощущения, гармонирующие с органами чувств и благосклонно интерпретируемые умом как приятные и успокаивающие, претендуют на предоставление им ментального убежища. Но никакие образы, звуки, вкусы, запахи или тактильные ощущения сами по себе не обладают непреодолимой способностью соблазнять и порабощать ум. Когда устанавливается связь ума с ощущением, в сознании появляется мысль о соответствующем наслаждении. Эта мысль побуждает человека стремиться к повторному получению данного ощущения. В результате формируется представление о наслаждении. Такое сопутствующее представление врезается в сознание и фиксируется в уме как психическая привычка. Именно эта привычка, сформировавшаяся от частого появления (в связи с ощущением) представления о наслаждении, вызывает привязанность к ощущению. Каждому человеку более или менее нравятся его представления о мире (независимо от того, верны они или нет); точно так же уму нравится его коллекция привычек, связанных с чувствами.
Ум может взаимодействовать с ощущениями лишь через посредничество мыслей. По большому счету, ощущения — это не что иное, как разнообразные мысли о задуманных Богом объектах. Лучшей аналогией могут служить сновидения. Наслаждение вкусом приснившегося мороженого является не чем иным, как мыслью о наслаждении, вызванной другой мыслью — о вкусе мороженого, порожденной представлением об удовольствии, связанном с лакомством. Лакомящийся человек, его психическая реакция, ощущения, вызванные приснившимся соприкосновением рта с мороженым, и результирующее удовольствие представляют собой всего лишь цепочку мыслей. Объяснить приятность вкуса приснившегося мороженого нельзя иначе, как согласившись с тем, что это мысль, которая нравится другой мысли.
Смысл одного из уроков, которые Бог преподает нам в виде сновидений, состоит в том, что «реальный» мир по своей сути тоже является сном. Все объекты, порождающие ощущения, есть материализованные мысли Бога, вызывающие в наших умах представления о наслаждении или боли. Надо перестать обманываться и не приписывать качество наслаждения самим ощущениям, поставляемым нам органами зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания. Ощущения не содержат в себе иных наслаждений, кроме тех, которыми мы их наделяем.
Мыслеощущения не воздействуют на душу — индивидуализированный образ Духа (в отличие от ума). Душа самосуща и ей внутренне присущи качества, генерирующие блаженство. Удовлетворенность, вечно новая радость, всеведение, всемогущество и вездесущесть не есть те качества, которые душе надо приобрести, — они уже являются ее неотъемлемой частью. Поэтому йог, закрепившись среди качеств души, наслаждается истинным непрерывным счастьем своего высшего «Я».
Есть разница между удовлетворенностью, внутренне присущей уму, и радостью, вызванной внешней причиной (например, встречей после долгой разлуки с любимым другом). Аналогичным образом, блаженство медитации сумосуще, тогда как эго-наслаждение ощущениями вызвано отождествлением с органами чувств.
Отключение в медитации ума от чувств уничтожает привычку и физическое эго (почтенных патриархов состояния невежественного заблуждения), возвращая на трон истинную самосущую радость души.