Стих 71

Кто идет по земле, будучи свободным от воздействия старых желаний и не откликаясь на призывы орд соблазнов, кто не порабощен понятиями эго-сознания «я» и «мое», тот полностью свободен от цепей сансары. Волшебной флейтой своей души он околдовывает покой, который всюду следует за ним.

На приведенную в этом стихе Бхагавадгиты формулу умиротворенности часто ссылаются отшельники и монахи, в чьей аскетичной жизни нет места мирским обязанностям. Затворники стремятся обрести покой, сводя к минимуму заботу о теле, отрекаясь от мирской собственности и выжигая сорняки на поле своего ума огнем мудрости — чтобы семена материалистичных желаний не имели возможности прорасти. Абсолютная отрешенность позволяет разорвать все связи с человеческим личностным это, стремящимся к обладанию невечными вещами.

Покой - первое следствие освобождения от желаний. Отрешенные джняна-йоги настолько чтут аскетизм, что считают злом даже стремление к здоровью и телесному комфорту, хотя большинство людей воспринимают это как благо. Все желания, рожденные от контакта ума с телом, бесконечно продлевают блуждание по коридорам земных воплощений, ибо одно желание тянет за собой другое. В таком безумном лабиринте легко потеряться!

Если человек умирает, не покончив со всеми желаниями, он остается привязанным к циклу земных воплощений. Поэтому отрешенные отказываются не только от порочных вожделений, прочно опутывающих душу сетью ненасытного влечения к объектам чувств, но и от имеющих личностную окраску «хороших» желаний, которые также могут пробудить в человеке земные страсти. (Те свободные от эго и корысти благородные склонности и духовные устремления, которые мотивированы исключительно желанием порадовать Бога, являются «бесстрастными желаниями» и не оказывают порабощающего воздействия.)

Избавляясь от старых желаний (чтобы они не разрослись и не унесли покой), отрешенный человек также не позволяет (посредством правильных мыслей, действий и подходящего окружения) возникать новым желаниям. Он вечно бодрствует, поддерживая священное пламя мудрости. Он постигает искусство отделения души от эго. Лишь это умение дает абсолютный иммунитет от иллюзии. Тот, кто может сознательно отключить свой ум от тела, постигает отличие чистой души, созданной по образу и подобию Бога, от эго — души, порабощенной телом.

Царь спал на золотой кровати в своем величественном дворце, и ему приснилось, что он нищий. Он канючил: «Подайте копеечку. Подайте копеечку! Я голоден». Когда царица его разбудила, он освободился от иллюзии сна и удивился его абсурдности.

Точно так же царственная душа, созданная по образу и подобию всемогущего Духа, спит в неведении. Ей кажется, будто она бедное смертное существо, обеспокоенное и ограниченное. Когда же благодаря медитации это ошибочное отождествление с телом устраняется, душа осознаёт свое положение — сына Царя Вселенной.

Поэтому отрешенный мудрец учится не отождествлять трансцендентное «Я» с бренным эго и его желаниями, ведущими к череде новых рождений. Освободившись от эго, от его беспокойств и привязанности к земному существованию, человек наследует вечный покой, принадлежащий ему по праву.

Как было сказано, философское содержание данного стиха особенно касается жизни отрешенного человека — мудреца, выкорчевавшего почти все корни желаний (этой жизни и прошлых воплощений) и естественным образом склонившегося к отказу от обычных мирских целей и притязаний.

Однако современному домохозяину, желающему не только найти Бога, но и выполнять свои мирские обязанности, Бхагавадгита в третьей главе дает другой совет. Там Кришна говорит, что тот, кто отказывается от действий, не является ни настоящим отрешенным, ни йогом, воссоединившимся со Всевышним. Простой отказ от действий не является недеянием и не обеспечивает совершенства. В связи с этим мой Гуру сказал мне (вскоре после того, как я стал монахом, свами): «Того, кто отказывается от обычных мирских обязанностей, может оправдать только принятие ответственности за намного большую семью». Как монаху, так и семейному человеку нужно научиться действовать без желания наслаждаться плодами труда.

Любой человек, который отказывается от результатов труда и работает только ради Бога, является отрешенным йогом. Он отрешен, потому что избавился от стремления получить награду за свои труды. И он — йог (воссоединившийся с Богом), ибо действует, лишь чтобы порадовать Бога.

Приверженец йоги может заботиться о здоровье, семье, бизнесе, но при этом внутренне оставаться отрешенным. Он говорит себе: «Я не создавал ни этого тела, ни этого мира. Зачем же мне привязываться к ним? Я выполняю свои обязанности перед семьей и другими людьми потому, что эти обязанности возложил на меня Бог. Я буду погружаться в глубокую медитацию и играть свою временную роль, просто чтобы порадовать Его». Такой внутренне отрешенный человек является йогом, потому что медитация и правильное действие постоянно приближают его к единению с Богом.

Живя в мире, но будучи не от мира сего, человек обретает покой. Конечно, это трудно, но осуществимо (при наличии железной воли). Путь внешней отрешенности — полный уход от материальных проблем, заполняющих подмостки земной жизни, и отсечение желаний, осуществляемое при неусыпно бодрствующем интеллекте и воздержании от объектов чувств, - удел лишь немногих адептов, аскетичных по своей природе.

Йогу-домохозяину, окруженному объектами чувств, следует освободиться от внутренних желаний, цепи которых крепче, чем кандалы искушений внешнего мира. Отрешенному человеку нужно не только выбраться из внешних джунглей материальных объектов, но и избавиться от внутреннего влечения к этим объектам. Тогда, и только тогда, человек сможет обрести покой — независимо от того, домохозяин он или монах, мирянин или лесной отшельник.

Работает ли приверженец йоги в миру или безмолвно сидит в лесу, его единственной целью должно быть возвращение утраченного покоя души и отождествление с Духом. Этой цели достигает тот, кто полностью освободился от желаний и диктата эго.