йадрччхалабхасамтушто двандватито виматсарах
самах сиддхав асиддхау ча кртвапи на нибадхйате
Мудрец видит Бога всюду. Не имея никаких эгоистичных желаний, он спокойно принимает то, что естественным образом достается ему, дабы он мог удовлетворить потребности тела, ума и души. Йог поднялся над двойственностью, проявляющейся как добро и зло, которые выступают в качестве причины порабощенности материей. Он причастен Единству, поэтому для него нет таких понятий, как «мое» и «мне». Просветленный ни к кому не питает враждебности, ибо во всем видит единый Дух. Обретя Всевышнего, он стал безразличен к мирским успехам и поражениям. Бескорыстно служа Богу, он всегда свободен и непривязан.
Удовлетворенность йога свидетельствует о его вере в способность Господа направлять все события к Высшему Благу. Внутренне удовлетворенный, счастливый и не имеющий личных желаний, йог автоматически избавляется от излишнего материального багажа «потребностей» и эгоистичных устремлений, предпочитая спокойно и ответственно исполнять (как того хочет Бог) обязанности перед своим телом, семьей, обществом и миром.
Чтобы обрести духовную свободу, богоискатель должен приучить свой ум спокойно относиться к перепадам жары и холода, к страданию и наслаждению. В индийских духовных обителях истинные духовные учителя обучают послушников терпеть любые внешние условия, что позволяет сделать ум алтарем неизменного Духа. Реагируя на поток противоречивых ощущений, обыватель без всякой нужды погружается в беспокойство, которое является одним из наиболее эффективных орудий порабощения сознания Природой. Однако не следует думать, будто рассматриваемый стих призывает переохлаждаться (и заболеть воспалением легких) или обгорать под полуденным солнцем. Следует развивать титикшу (терпение и бесстрастие), одновременно принимая разумные меры по устранению внешнего дискомфорта. В практике титикши участвует сила воли и воображение (активное самовнушение). Невозмутимость обретается посредством йогической медитации, во время которой йог учится отключать свое эго от получаемых умом ощущений (см. комментарий к 2:14).
Тот, кто не может стоически переносить неудобства, все еще является рабом феноменального мира и его пагубных противоположностей. Обыватель постоянно реагирует на холод, жару и прочие крайности, увеличивая тем самым привязанность души к телу.
Приверженцу йоги следует держать свою душу в стороне от двойственного сознания, естественного для тела. Это нелегко, ибо душа, сдружившись с хрупким телом, принимает на себя его характеристики. Чтобы освободить душу от телесного сознания, йогу не следует поддаваться двойственным проявлениям тела и ума. Удовольствия приводят простого человека в радостное возбуждение, а страдания погружают его в депрессию, но адепт йоги внутренне всегда спокоен — его не выводят из себя никакие перемены, из которых состоит «нормальная» жизнь.
И в везении, и в неудаче йог сосредоточен на блаженстве души. В отличие от обыкновенного человека, он умеет сохранять равновесие и радостное расположение духа при всех благоприятных и неблагоприятных физических или психологических обстоятельствах. Он способен сочувствовать страждущим, не будучи подавлен их страданием; его внутренняя радость нередко позволяет ему избавлять окружающих от печали. Своим спокойствием йог подает обывателям пример эмоциональной сдержанности.
Независтливый йог, ни к кому не относящийся с враждебностью, желающий блага как друзьям, так и врагам, не попадает в ловушки гнева и злобы. А обыватели, поддающиеся этим ужасным эмоциям, теряют не только счастье, но, порой, и свои тела (получая высшую меру наказания за совершённое ими убийство или же наложив на себя руки).
Йог остается спокойным независимо от того, удачлив он или нет в своей бескорыстной деятельности. Из-за двойственной природы тела, ума и мира услех сменяется поражением, однако адепт йоги, постоянно помнящий о душе, не отождествляет себя с этой физической и психической фантасмагорией.